Erorile joacă un rol foarte important și constituie un capitol separat în cercetarea semiotică a textului scris sau pictat. Academicianul Dmitri S. Lihaciov a sistematizat cele mai frecvente tipuri de erori întâlnite în vechile manuscrise. Acestea s-au dovedit a fi: 1) erorile moștenite (cu alte cuvinte: erorile deja prezente în surse), 2) erorile de lectură, 3) erorile de memorare, 4) erorile datorate glasului interior al copistului, 5) erorile de scriere, 6) erorile cauzate de regândirea (și, implicit, de acordarea unui nou sens) unor porțiuni neînțelese de text, 7) erorile cauzate de legarea incorectă a cărților medievale. La aceste erori preponderent inconștiente se adaugă modificările conștiente operate textelor de către copiști. Aici pot fi amintite modificările de ordin stilistic, schimbările conținutului de idei, glosele și interpolările, alegerea textului corect sau incorect din mai multe manuscrise similare aflate la dispoziţia copistului, autocenzura și cenzura existente în perioada istorică respectivă ș. a.. Erorile atestate în inscripțiile din pictura românească a secolului al XVI-lea prezintă un tablou în mare parte similar. Astfel, în pictura exterioară a bisericii Sf. Gheorghe a Mănăstirii Sf. Ioan cel Nou din Suceava observăm o eroare moștenită, care constă în atribuirea greșită înțeleptului Plutarh a celebrei mărturii referitoare la Hristos (așa-numitul testimonium flavianum) din cartea a XVIII-a (cap. 3, § 3) a Antichităților Iudaice a lui Iosif Flaviu. Faptul că nu zugravii moldoveni au comis greșeala este confirmat de o întreagă tradiție de atribuire lui Plutarh a acestei mărturii (manuscrisul – anterior frescelor moldave – din cartea a 37-a a lui Guri Tușin (1523); tradiția rusă prezentată de manuscrisul Iaremețki-Bilahevici, de așa-numita Carte a lui Kirill ș. a.). Probabil, că, pe parcursul circuitului și copierii manuscriselor, eroarea menționată s-a reiterat și s-a răspândit, iar atribuirea corectă a acestor cuvinte lui Iosif Flaviu s-a păstrat doar în textul ultimului capitol al Albinei sârbești. Același lucru se poate spune și despre atribuirea Sibilei a demnității imperiale. Textul slavon Țarița Sivilla (Împărăteasa Sibilla) de pe fațadele bisericilor moldave nu este o invenție a pictorilor ci urmează o tradiție atributivă încetățenită de mai multe secole, sursele căreia pot fi descoperite încă în perioada de constituire a cronografiei bizantine (de exemplu în Cronica lui Hamartolos). Drept o eroare de lectură poate fi considerată ortografierea numelui Thukidid (Tucidite) în forma Thulid sau Gulid. Amplificată de o serie de erori de scriere, această eroare a dus la apariția ciudatului nume Goliud din pictura murală a Suceviței. Drept erori de scriere pot fi considerate și aparițiile unor forme onomastice insolite de tipul Arestutel’ în loc de Aristotel’ , Sevîla în loc de Sivil(l)a ș. a. Cu totul de altă natură sunt erorile cauzate de deosebirile fonetice existente între limbi. Și atunci când zugravii ortografiază în limba slavonă numele lui Toma (slav.: Foma) folosind majuscula Tverdo în loc de Fita (cazul celebrei inscripții din fresca Asediului de la Humor și cazul ferecăturii unei icoane cu cei 12 apostoli din colecția lui Petru Șchiopul), și atunci când ei înlocuiesc involuntar consoana K prin consoana H în substantivul Ktitor (cuvântul Htitar din tabloul votiv de la Lujeni), și atunci când ei transcriu după cum se pronunță și nu după cum trebuie ortografiat în slavonă cuvântul Înger (Anghel în loc de Agghel), ei își urmează propriul glas interior și fac abstracție de normele literare ale limbii respective. Aceaste abateri – datorită faptului că sunt inconștiente – ne permit să ridicăm vălul tăcerii în ceea ce privește misterul provenienței, originii, apartenenței etnice și limbii materne a zugravilor din secolele XV – XVI, rămași în mare parte anonimi. Astfel, putem fi aproape siguri de faptul că zugravul de la Humor era vorbitor de română (un grec sau un slav ar fi ortografiat numele Toma, respectiv, prin Teta sau Fita, și nu prin Tverdo), pe când zugravul de la Lujeni vorbea sau, cel puțin, era influențat de un dialect vest-slav, în care consoana K se pronunţa ca un H). Un exemplu de neînțelegere a conținutului textului copiat (cu repercursiuni directe asupra imaginii pictate!) ni-l prezintă chipul mucenicului Andronic și a elevei sale, mucenița Iunia, din Menologul de la biserica Sf. Gheorghe a mănăstirii Sf. Ioan cel Nou din Suceava. Copiind corect pe perete textul slavon, dar neînțelegându-i sensul, zugravii suceveni au substituit imaginile bărbatului vârstnic și a tinerei femei – cerute de canon – prin imaginile alăturate a doi sfinți purtând barbă.

Les erreurs jouent un rôle très important et constitue un chapitre distinct dans la recherche sémiotique du texte peint ou écrit. L’académicien russe Dmitri S. Likhatchev a proposé une typologie des erreurs les plus communes des ancients manuscrits. Ces erreurs se sont avérées être: 1) les erreurs héritées du passé (i.e.: les erreurs déjà présentes dans les sources des manuscrits), 2) les erreurs de lecture, 3) les erreurs de mémoire, 4) les erreurs dues à la voix intérieure du copiste, 5) les fautes d’ortographe, 6) les erreurs causées par la réinterprétation (et, implicitement, la modification du sens) des parties mal comprises du texte, 7) les erreurs causées par la reluire incorrecte des livres médiévaux. À ces erreurs s’ajoutent les changements délibérés du contenu des textes faites par les copistes. Ici, on peut mentionner le changement du style ou du contenu d’idées, les interpolations, le choix de la version plus ou moins correcte du texte par le copiste (à la disposition duquel se trouvaient plusieurs manuscrits similaires), la censure extérieure et l’auto-censure. Les erreurs attestées dans les inscriptions pariétales en langue slave de la peinture roumaine du XVIe siècle présentent une image à peu près identique. Ainsi, la peinture extérieure de l’église St. George du monastère Saint-Jean-leNouveau de Suceava nous montre une erreur héritée, qui consiste dans l’attribution erronée au sage Plutarque du célèbre témoignage sur le Christ (le soi-disant Testimonium Flavianum) tiré du chapitre 3 du Livre XVIII des Antiquités judaïques écritent par Flave Josèphe. Toute une tradition d’attribution de ce témoignage à Plutarque (le 37ème livre de Gouri Touchine, 1523-1526; le manuscrit Iaremetzki-Bilakhévitch ; le soi-disant livre de Kirille et autres sources du XVIIe–XVIIIe siècles) nous indique que ce n’étaient pas les peintres moldaves qui ont commis à l’origine cette erreur. La même chose peut être dite au sujet de l’attribution de la dignité impériale à la Sibylle. Le texte slave Tzaritza Sivilla (fr.: l’Impératrice Sibylle) reproduit sur les façades des églises moldaves n’est pas une invention des artistes du XVIe siècle. Il suit une tradition enracinée de plusieurs siècles, les sources de laquelle peuvent être trouvés encore à l’époque de la constitution de la cronographie byzantine (par exemple dans la Chronique de George le Moine). Comme une erreur de lecture peut être considérée l’orthographe du nom Thukidid (Tucidite) présenté dans les formules Thulid ou Gulid. Ces erreurs ont conduit à l’apparition de l’étrange nom Goliud certifié dans la peinture murale du monastère de Suceviţa. L’apparition du nom Arestoutel’ au lieu d’Aristote et Sévyla au lieu de Sibylle dans l’épigraphie du même monastère sont des simples fautes d’orthographe. Il exisent aussi des erreurs qui sont causées par les différences phonétiques entre le slavon et les langues maternelles des peintres. C’est le cas de l’apparition de la lettre initiale Tverdo au lieu de Fita dans la transcription du nom Thomas (en slave: Foma) dans une célèbre icône des Douze Apôtres du prince de Moldavie PierreleBoiteux et dans une inscription comprise dans la fresque Le Siège de Constantinople du monastère de Humor. C’est aussi le cas de la transcription dans la peinture votive de l’église du village de Lujeni du mot slave Ktitor (fr.: Fondateur) dans la formule de Khtitor. Dans la transcription purement phonétique Anguel du mot slave (d’inspiration grecque !) Agguel (fr.: Ange) les peintres des églises moldaves suivent leur voix intérieure et non pas les règles du slavon littéraire. Un exemple de mauvaise compréhension du contenu du texte copié (avec des répercussions directes sur l’image peinte!) nous présente le portrait de la jeune martyre Junia (disciple d’Andronicus) dans le Ménologe peint à l’église St. George du monastère de Saint-Jean le Nouveau de Suceava. Après avoir copié correctement le texte en slavon, les peintres de Suceava ont substitués l’image de la jeune martyre – requise selon le canon iconographique – par l’image d’un saint d’âge moyen et à barbe brune.

Ошибки играют очень важную роль и составляют отдельную главу в семиотических исследованиях изобразительных и письменных текстов. Российский академик Дмитрий Сергеевич Лихачев установил типологию наиболее распространенных ошибок встречающихся в древних рукописях. Этими ошибками оказались: 1) унаследованные ошибки (например: ошибки уже присутствующие в рукописях-первоисточниках), 2) ошибки в чтении, 3) ошибки в запоминании переписываемых текстов, 4) ошибки, связанные с внутренним голосом переписчика, 5) ошибки в правописании, 6) ошибки, вызванные реинтерпретациеи (с изменением значения) плохо понятых сторон текста, 7) ошибки, вызванные неправильным переплетением средневековых книг. К этим непреднамеренным ошибкам добавляются сознательные изменения в содержании текстов, сделанные переписчиками. Здесь можно отметить изменение стиля или содержания текста, интерполляции, сознательный выбор более (или менее!) правильной версии текста переписчиком (которому были доступны несколько похожих рукописей), внешняя цензура и авторская самоцензура. Ошибки обнаруженные в церковнославянских надписях румынской живописи шестнадцатого века представляют почти идентичную картину. Так например, во внешних росписях георгиевской церкви монастыря Св. Иоанна Нового Сочавского можно обнаружить унаследованную ошибку, которая состоит в ошибочном приписывании Плутарху знаменитого флавиего свидетельства о Христе (так называемого testimonium-а flavianum) из главы 3 восемнадцатой книги Иудейских древностей Иосифа Флавия. Традиция приписывания этого свидетельства Плутарху (обнаруженная и в 37-й книге Гурия Тушина, 1523-1526 гг., и в более поздней рукописи Яремецкого-Билахевича, и в так называемой Кирилловой книге, и в других источниках семнадцатого и восемнадцатого веков) ясно показывает, что приписывание этого свидетельства Плутарху было не изобретено а лишь заимствованно молдавскими художниками. То же самое можно сказать и о приписывании царского достоинства Сивилле. Церковнославянский текст Царица Сивилла воспроизведенный на фасадах молдавских церквей не является изобретением художников шестнадцатого века. Этот текст идет в русле установившейся византийской хронографической традиции источники которой можно найти, например, в Хронике Георгия Амартолла. Как ошибку чтения следует считать написание имени историка Фукидида в форме Фулид или Гулид. Эти ошибки привели в росписях монастыря Сучевица к появлению странного имени Голюд. Названия Арестутель вместо Аристотель и Севыла вместо Сивилла в эпиграфике того же монастыря являются простыми ошибками в правописании. Существуют также ошибки вызванные различиями в фонетике между церковнославянским языком и родными языками художников. Это случай появления начального Твердо вместо Фиты в транскрипции имени Фома (встречающееся в чеканке оклада к знаменитой иконе Двенадцать Апостолов принадлежащей господарю Молдавии Петру Хромому и в настенной надписи включеной в состав фрески Осада Константинополя монастыря Хумор). Это также случай транскрипции слова Ктитор в форме Хтитор встречающийся в лужанской церкви пятнадцатого века. В чисто фонетической транскрипции Ангел церковнославянского слова Аггел художники молдавских церквей следовали своему внутреннему голосу, а не правилам литературного славянского языка. Пример плохого понимания содержания скопированного текста (с прямым воздействием на изображенный образ!) представляет портрет молодой мученицы Юнии (ученицы великомученика Андроника) в монументальной росписи христианского календаря георгиевской церкви монастыря Св. Иоанна Нового Сочавского. Здесь, после корректно скопированной церковнославянской надписи Юния, сучавские художники заменили образ молодой мученицы (требуемой в соответствии с иконографическими канонами) образом бородатого святого средних лет.